Украли памятник Ершова,
Он был размера небольшого.
И только бабушки глазели,
Как увезли его в «газели».
А потом в машинном гараже
Мужики с похмелья-мандраже
Здоровенными ломами
Ему голову сломали.
Под крутыми молотками
Его стоны замолкали.
Как во тьме средневековья,
От полученных увечий
Медь сочилась красной кровью
–
Тёплой, липкой, человечьей.
Люди дикие, как гунны,
Нападают на поэта –
Лучше б сдали в вторчерметы
Головы свои чугунные.
А недавно мне приснилось,
Как божественная милость,
Это поле – не капустное,
Это сто ершовских бюстов.
А раньше было вроде
(напомню это Вам):
«Художники уходят…
в гудящие угодья
к березам и дубам…»
А нынче все художники
обязаны уйти –
Куда?
В утиль!
В утиль!
В утиль!
А что же Пётр Павлович?
Он делает все правильно.
Надел фуражку фетровую,
Очки протер салфеткою –
И вышел, помолясь,
В октябрьскую грязь.
В иномарочке «пежо»
Кто там ехал по Никольскому?
За рулем сидел
Ершофершофершофер,
Шофер ехал по Тобольску.
