Виктор Захарченко. Из книги “Сны возвращения”

***

Сохнет чеснок, пропитав ароматом прихожую,

Бёрда висят, переполнив полотна фантазией…

Как я люблю эту жизнь, ни на что не похожую,

В маленьком русском селе меж Европой и Азией!

Ливень прошел и залил огороды и улицы,

Стала дорога одной непролазною ямою,

Только Серёга-бобыль возле прясла сутулится –

Всё вспоминает любовь свою, самую-самую.

Всё вспоминает. А жизнь зарастает крапивою,

Может, когда-нибудь, позже, поймет ираскается,

Да и была его Людка совсем некрасивою,

Только пока что забыть её не получается.

Фёкла бредет, пронося материнства развалины,

В детях и внуках оставила Фёкла отметины:

В доме гарцуют бедовые детушки Валины,

А в огороде хозяйствуют деточки Светины.

Родя выходит на лавочку по понедельникам,

Не воевал, не погиб со своим поколением –

Вот и живет на земле молчаливым отшельником,

Сердце отдав огородным боям и солениям.

Пар поднимается, вязкий, густой, над низинами.

Мир переполнен. И нету ему исчичсления.

Повесть людская течет берегами старинными.

Ждали, не ждали – нагрянуло время осеннее.

Я ощутил влияние Глазкова,

Ведь у Глазкова слово как подкова,

Когда бы вовсе не было подков,

То на подковы мог пойти б Глазков.

Хотя Сократ и жил далековато,

Он был похож на шутника Сократа:

В стаканах сократических бесед

Он сокращал и ужин, и обед.

Он весел был. И более – беспечен!

Как следствие – ничем не обеспечен.

Был нищим. А душою был богат.

Друг Бахуса и мудрости солдат.