Первое впечатление – девочка. Маленькая, хрупкая,
солнечная. Редкий случай – оформление книги (на обложке – ярко-рыжий апельсин)
соответствовало образу человека.
Удивила она и тем, что на нашем «филологическом»
семинаре была чуть ли не единственным представителем
естественно-научного направления – химического факультета.
Когда все предавались курению, сонному лежанию с
чужими рукописями на скамейках – она ходила по тропкам и творила, решив
использовать поездку как творческий отпуск.
Полина – безусловно одно из
открытий прошедшего совещания. Кажется, один из секретов её успеха на семинаре
– это редкое соответствие времени года – жжжаркому
лету…
1.
Родина-Родинка, переодившись...
2.
Но переселенка - ещё не беженка...
4.
Какое роскошество - губы...
5.
Если стихи о любви - к горлу наплеском...
6.
Самым безымянным Божьим пальцем...
7.
Вишнёвоглазость твоя отчаянна...
9.
Я - вне. Я не концептуальна...
Родинка-Родина,
переродившись,
Стала
злокозненною меланомой,
Нас
отвергает нещадно ЕЁ жизнь,
Наши
разбрасывая беззаконно.
Но
переселенка – ещё не беженка,
Держит
меня ещё ленточка узкая,
Ветра
степного привитое бешенство,
Я
навсегда – КАЗАХСТАНСКАЯ русская!
Может,
упрямее, может, беспечнее
Здешних
потомков купцов и воинов,
Ведь
город мой строили лишь бесконечные
Комсомольцы
и заключённые…
Вольно
в его сумасшествовать августе,
Вольно
вдвоём общежитствовать
с ласковым,
Степью
распахивать ставни – привольно!
Эхо
ответит с заминкою: «…больно».
Моё покинутое домой,
Кавычкин
ёжик ушёл гулять,
Моё одиноко, далёкин мой –
Алёки в
трубке мешают спать.
Коверканный лексиконец вновь
Бурлит
по водопроводу в ночь,
Тирешки и
точки летят в окно –
Кавычки
прочь и колючки – прочь!
Мой жду.
Давно. Мой люблю – люблю.
Мой
сон, сбывающийся навек,
Мой
злой волшебник, мой кот-баюн,
Мой
самый шёпотом – человек!
Какое
роскошество – губы,
Съевшие
апельсин.
Даже
запах я сцеловала бы
Так
трепетно, как сумела…
Только
я одна и апельсин – один,
И
я его только что съела.
Если
стихи о любви – к горлу наплеском,
Если
пришли и всё не переплещутся,
Выговорить
их к чертям анапестом,
Значит,
душа не трепещет, а чешется.
Если
ж скрутило узлом молчание
И
слово – одно лишь – в дыханье взмокшее,
Может,
«родной» или «жданный»,
«чаянный»,
Выскажи – наверняка – хорошее!
Самым
безымянным Божьим пальцем,
На
песке рисующем круги,
Стать
бы я хотела. Да простятся
Слабость
и печаль… Не мне – другим.
Я
ведь для кого-то – риск и нежность,
Путь
далёк – звезда для чужестранца,
Быть
мне на терпенье и надежду
Самым
указательным из пальцев!
Вишнёвоглазость твоя отчаянна,
Модных
копытец беспечно хлюпанье,
Ты
над земелёю паришь неприкаянно
Чьей-то
поспешностью насмерть
залюблена.
Крылья
– они хорошо… если первые.
И
не мешают в троллейбусе ехать.
А
оформивши брак, их меняют, наверное,
На
гарнитуры цвета ореха.
Ах,
как голубооколо
Улыбчивых
небес,
Душа-голуба
ойкала,
Опухнув
от чудес.
Китайчато
и исподволь
Косившаяся вслед
Невестам,
здесь неистово
Охоча до
побед.
Невмочь.
Хохочет. Хочется
В
чёт-нечет. В да и нет.
Лукавая
налётчица,
Пиратка
юных лет.
Здесь
вам бубновый интерес –
Червонная
луна.
Голубооколо
небес
Я
вечно влюблена.
Я
– вне. Я не концептуальна.
Я out of.
Моя
позиция гражданская банальна –
Лю-бовь.
